Возможность конструктивного диалога в той или иной области по традиции всегда оставалась большой редкостью. Особенно это заметно в тех областях знаний, где неопровержимая истина абсурдного порой толка искусственно насаждается сверху в течение долгого времени. Такая позиция - не редкость в научном мире. Однако, самую серьезную опасность она приобретает в медицине, как области предельно прикладной. Ведь задача "рядового" врача-специалиста - отнюдь не теоретизирование, а выполнение конкретных задач в соответствии с существующими апробированными методиками. Более того, теоретизирование, какое-либо "новаторство", переосмысление главенствующей доктрины в ряде случаев может нести вред. Научиться бы для начала грамотно делать то, что принадлежит длительному опыту и находится в соответствии со здравым смыслом. Такая диспозиция, исповедующая умеренный консерватизм, является, пожалуй, одним из вернейших путей лишь в том здравоохранении, которое развивается в цивилизованных условиях. Медицина отечественная, с ее необдуманной командностью, нашедшая свое развитие в советский период, оказалась консервативной вдвойне. В конечном счете, и "средний" ученый, и руководитель лечебно-профилактического учреждения, и "простой" врач, проходящий переаттестацию в установленном порядке, вышли из одного и того же медицинского ВУЗа, из рук одних и тех же преподавателей. Оторванность от общемировых тенденций, поэтому в настоящее время проявляется особенно явственно. Исключений здесь может быть два - либо это талантливый организатор здравоохранения, "местного" значения, либо талантливый специалист-практик, имеющий возможность и способность донести свою мысль до студента.

Негосударственное здравоохранение выглядит пока что слишком рассеянно и неубедительно на фоне бюджетного при своем техническом совершенстве и сравнительно низкой доступности услуг для среднестатистического гражданина. Копирование иностранных принципов организации в наших условиях становится по сути невозможным. И недоступность платных медицинских услуг, поставленных на современную технологическую основу, выглядит порой как парадоксальная защитная реакция их предоставителя на те условия, в которых ему приходится действовать.

Здравоохранение государственное: когда в результате мучительного выбора при скудном финансировании ЛБУ решается вопрос об оплате энергоносителей и установке нового лечебного оборудования, побеждает обычно топливо для котельной, организация убогого питания и т.п., а не какой-нибудь дорогостоящий аппарат. Сохранение обломков твердого и мягкого инвентаря, в т.ч. известной койки во имя выживания закрывает все пути к дальнейшему совершенствованию лечебного процесса. Однако мы отошли от основной темы.

Сегодняшняя офтальмология - одна из самых ярких иллюстраций вышеописанного положения дел. Во-первых, в силу организации структуры самой службы. Существует поликлиника с кабинетом, в котором находится окулист. Существует абстрактная "глазная" больница, либо отделение, где, собственно, и лечат с применением хирургических и терапевтических методов. Аномалии рефракции и в том числе близорукость, болезнью в их неосложненных формах считать не принято, следовательно, борьба с ними ведется путем выписывания очков. Сейчас, правда, имеются весьма широкие возможности рефракционной хирургии с применением лазера и т.д., которые, впрочем, погоды на общем фоне особенно не делают. Отечественная офтальмологическая школа, при своих замечательных специалистах и уникальных лечебных учреждениях, остается в основных своих тенденциях в неизменном русле периода последних 25-30 лет. Между тем именно в этот период в ряде развитых "капиталистических" стран произошел настоящий прорыв в виде переосмысления основ учения об аномалиях рефракции глаза.

Ключевая характеристика современного подхода - его комплексность, глубокое понимание причин возникновения и течения аномалий рефракции, и близорукости в первую очередь, как неизбежного следствия совершенно явственных предпосылок. Биологический смысл развития любого животного организма, единая онтогенетическая линия, является своего рода вектором, исходящим от генотипа под влиянием важнейших жизненных принципов адекватного существования и адекватного обмена с внешней средой, попросту говоря, питания. Кажущийся замкнутый крут (правильно себя вести в целях сохранения правильного генофонда популяции и наоборот) приобретает на самом деле разнообразные очертания под давлением эволюционных факторов. Однако, жизнь биологического вида и жизнь отдельной особи несопоставимы во времени. Что называется, судить непросто...

Близорукость, образно говоря, является своего рода ответной реакцией организма на широкий круг запредельных раздражителей. Однако, здесь все, конечно, куда сложнее классического павловского рефлекса. Механизмы возникновения близорукости тесно сопряжены с иммунными факторами, нюансами режима зрительной работы, качеством соединительной ткани, а также рядом важнейших индивидуальных метаболических тенденций.

За рубежом, где к систематизации были традиционно более склонны, в последние годы было выпущено несколько очень серьезных научно-практических работ, посвященных проблеме близорукости. Едва ли не самая интересная и разносторонняя из них - "Близорукость, руководство", - была выпущена в прошлом году группой ученых во главе с профессором Клаусом Шмидом (Германия), и в весьма скором времени будет издана у нас, в Симферополе, в нашем переводе и под нашей же общей редакцией.

Поистине хотелось бы уверовать в возможность смещения отечественных воззрений на проблему близорукости в нужную сторону. Если многолетняя деятельность Республиканского центра реабилитации зрения и по сей день своим примером увлекла лишь немногих, будучи основанной на тех же принципах, которые формулируются в работе доктора Шмида, остается предположить либо умышленное непонимание современной офтальмологической мысли, либо неспособность ее понять "за отсутствием" подходящей литературы. Но литература ведь может быть вложена в руки насильственно, в отличие от здравого смысла.

Основная мысль работы К. Шмида состоит в получении как врачом, так и пациентом алгоритма действии в той или иной ситуации. Шмид очень далек от упрощенной причинно-следственности (типа: испортилось зрение - читать надо было меньше), которой грешат многие наши специалисты. Это относится к широкому кругу вопросов, начиная с применения сосудистых препаратов, которые, например, автоматически могут быть выписаны после беглого осмотра сетчатки. Картина, увиденная врачом с помощью одного офтальмоскопа, может заметно отличаться от картины, полученной в результате скажем допплерографии. Таких примеров множество.

Несостоятельность соединительной ткани склеры, как дна из краеугольных предпосылок развития близорукости, по основе своей не может быть отремонтирована с помощью склеропластической операции. Тактично указанные К. Шмидом "страны Восточной Европы", где и по сей день практикуется склеропластика, подразумевают в первую очередь нашу страну. Несложный лабораторный анализ крови на предмет повышенного содержания оксипролина (мономера коллагена), как несомненного следствия ускоренного распада и синтеза последнего - одна из важнейших манипуляций в деле диагностики дисплазии соединительной ткани.

Что касается создания картин элементного состава организма, позволяющей проследить основные тенденции индивидуального метаболизма с тем, что бы впоследствии сгармонизировать их в нужном русле. То это в стране и вовсе выглядит чем-то необычайным, несмотря на успешную деятельность нашего Центра на этом поприще. Осмысленное "вторжение" в метаболические процессы приносит во многих случаях неоценимую пользу, в отличие, допустим, от поголовного назначения какого-либо аптечного поливитаминного комплекса.

Наша деятельность в Центре реабилитации зрения в основных своих моментах совершенно согласовывается с представлениями доктора Шмида и его коллег, а также с теми 1008 источниками, на которые он ссылается в своей монографии. Эта же деятельность порой наталкивается на активное сопротивление отечественной медицинской общественности. Если мы хотим видеть облик нашей страны достойным в окружении тех ориентиров, на которые она держит курс, на м волей-неволей придется прислушаться к доктору Шмиду, и к другим специалистам. И вовсе не потому, что они - граждане ЕС, а мы - беспомощные обитатели окраины тамошнего пространства. Медицинское знание было единым всегда, возводить же искусственные барьеры на пути его распространения - затея, заведомо обреченная на провал.